Версия для печати

Впервые я познакомился с Дмитрием Сергеевичем Лихачевым 45 лет тому назад, когда Дмитрий Сергеевич вместе с выдающимся русским богословом Георгием Флоровским комментировал мою статью (она была ключевой на заседании научного круглого стола по древнерусской культуре, организованного Slavic Review). Наша личная встреча произошла спустя некоторое время в Ленинграде. Тогда я понял, что этот ученый, столь глубоко изучающий древнерусскую культуру, сам является воплощением всего лучшего в российской культуре 20-го века. Позднее, когда я слушал его выступление в качестве эксперта на одной из защит докторских диссертаций, я понял, что эрудиция и такт, с которыми он когда-то комментировал мою статью, не были тогда лишь проявлением вежливости по отношению к молодому ученому-иностранцу. Это было внутренне присущее ему качество, которое еще полнее проявлялось в общении с более заслуженными русскими учеными-гуманистами, которые работали в жестких рамках тогда весьма реакционного Института истории в Москве.

В эпоху Горбачева и Ельцина мы с Дмитрием Сергеевичем занимались поиском возможных точек соприкосновения между нашими странами посредством универсального языка культуры. Во время второго срока президентства Рейгана я отвечал за некоторые культурные аспекты взаимоотношений с Россией, в то время как Дмитрий Сергеевич играл куда более важную роль – роль советника по культурным вопросам Михаила и Раисы Горбачевых.

Летом 1990 года на одной из конференций я слушал доклад Лихачева, в котором он доказывал, что даже его любимая Древняя Русь была многонациональным обществом, тесно связанным с западными и иными внешними течениями. Эта теория шла вразрез с господствовавшим тогда шовинистским взглядом на русскую историю. Вечером того дня мы с Дмитрием Сергеевичем отправились на фольклорное представление, проходившее в рамках той же конференции и поставленное в духе стереотипов того времени. Дмитрий Сергеевич, только что так четко описавший многообразие этносов предполагаемо монолитной Древней Руси в рамках своего доклада, осудил тот искусственный советский китч, которым все еще пыталась потчевать собравшихся ученых слабеющая коммунистическая власть.

В рамках вашингтонского саммита Буш-Горбачев мы с Дмитрием Сергеевичем организовали в Библиотеке Конгресса США выставку, посвященную старообрядческой книжной культуре. Приехав в Вашингтон на открытие выставки, Дмитрий Сергеевич сопровождал Раису Горбачеву и показывал ей книги старообрядцев, которые были завезены в США иммигрантами в начале 20-го века, а также новые книги из отдаленных уголков России, выполненные в том же рукописном стиле, что и древние экземпляры.

Встречаясь и общаясь с Лихачёвым в те времена больших перемен, я понял и ощутил, насколько глубоко молодое поколение новой постсоветской России уважало этого ученого, находившегося уже в преклонном возрасте. В каком-то смысле он был последним великим представителем богатейшей культуры старого Петербурга и в то же время новым олицетворением того исторического русского феномена, который мы называем – голос совести, позволявшего Лихачеву говорить с властью на «языке правды». Фактически для семьи Горбачёвых он был наставником и учителем, благодаря которому они глубже познали культуру досоветского периода. Надо отдать должное Горбачевым – они всегда ценили и уважали Лихачёва. Он же, в свою очередь, не превратился рядом с ними в очередной экспонат, украшающий дом четы российских лидеров.

В свойственной ему тактичной, но решительной манере он отстаивал целостность и вместе с тем многообразие российской культуры и её способность содействовать преобразованиям в обществе, насквозь пораженном тоталитаризмом. Он не получил заслуженного признания за рубежом, но был искренне убежден, что открытость Западу – это важная составляющая благополучия России в будущем. Одним из последних замыслов Дмитрия Сергеевича, многими из которых он делился со мной, было создать университет с факультетами в разных странах, который бы на деле способствовал достижению взаимопонимания между народами.

Дмитрий Сергеевич считал, что постсоветская Россия, наряду с возрождением нравственной и духовной культуры должна открыть для себя опыт Запада в области политики и экономики. Он считал, что одно не противоречит другому. Когда Лихачёву присвоили степень почётного доктора Оксфордского университета (спустя два года после Анны Ахматовой), у него состоялась продолжительная и трогательная встреча с Исайей Берлин (Isaiah Berlin). Тот Берлин, чья известная беседа с подвергавшейся гонениям у себя на родине поэтессой Ахматовой вызвала такой гнев у сталинского руководства. Позже, и Лихачев и Берлин рассказывали мне, насколько теплой была их встреча. Казалось, она символизировала новую веху отношений между Россией и Западом, между христианским гуманизмом и иудейской мудростью.

В последние годы своей жизни Дмитрий Сергеевич не раз обращался к Святейшему Патриарху, призывая владыку более открыто признавать ошибки, совершенные Православной Церковью в советские времена. Он также писал Президенту Ельцину, выражая свой протест против войны в Чечне. Он успел увидеть, как первый советский Гулаг – Соловки, куда он в молодости был сослан, не только снова стал монастырем, но и обрел новое будущее в качестве центра экологических исследований.

Лихачев внес важный вклад в написание одной из самых лучших и кратких речей Ельцина, которая была произнесена на церемонии перезахоронения останков последнего царя России и его семьи в Санкт-Петербурге. Несмотря на всю свою любовь к традициям и все свое негодование, переполнявшее его в связи с убийством царской семьи, Лихачев был категорически против реставрации монархии в России и с энтузиазмом поддерживал демократические реформы в стране.

Побывав в его скромной квартире и на даче на пороге 21 века, я был поражен кипами писем, которые этот пожилой человек получал от молодежи из всех уголков России. Казалось, новое поколение постсоветской России вслед за Лихачевым обращает свой взор и на дореволюционную российскую культуру и на опыт западных стран, накопленный в послевоенные годы. Лихачев обладал особым обаянием и был путеводной звездой для многих молодых россиян.

Дмитрий Сергеевич Лихачев, будучи вместе со мной почетным сопредседателем программы «Открытый мир» в первые годы ее существования, сыграл особую роль в ее становлении и развитии. «Открытый мир» – это программа, организованная под эгидой Конгресса США, которая дает возможность участникам из России и других стран Евразии познакомиться с системой и ценностями американской демократии и функционированием институтов гражданского общества. Мне хочется верить, что в какой-то степени, она воплощает в жизнь надежды и мечты этого благородного человека, чей столетний юбилей мы отмечаем в 2006 году. Программа «Открытый мир» продолжает дело Лихачева и благодарит Конгресс США за поддержку.

Д-р Джеймс Биллингтон (Dr. James H. Billington) является директором библиотеки Конгресса США, учредителем Программы «Открытый мир» и председателем попечительского совета Центра «Открытый мир». Д-р Биллингтон прибыл в Санкт-Петербург, чтобы принять участие в международном конгрессе по случаю празднования 100-летней годовщины (29 ноября 1906г.) со дня рождения Дмитрия Сергеевича Лихачева.

story archive